7 мая российские уголовно-исполнительные инспекции отмечают своё 100-летие
В различные периоды отечественной истории они назывались по-разному – от «бюро принудительных работ» до «спецкомендатур». Но суть их деятельности при этом оставалась неизменной – вести работу с лицами, осужденными без лишения свободы (условное осуждение, исправительные работы, лишение права занимать определённые должности и т.д.).
Преимущества такого наказания для осужденного очевидны: он живёт у себя дома, общается с близкими, может участвовать в общественной жизни. Между тем, история и специфика работы самой инспекции не на виду у земляков. Историю мы попробуем изложить в виде короткой справки, а специфику показать на примере ветерана службы – Валентины Пономарёвой.
1919. Создание первых учреждений, исполняющие уголовные наказания, не связанные с лишением свободы (при областных отделах юстиции).
1958. Появился термин «исправительные работы», применяемый по настоящее время.
1977. В структуре МВД СССР появился пятый отдел Главного управления. В его состав вошёл отдел по инспекциям исправительных работ. Персонал инспекций, ранее состоявший из вольнонаёмных сотрудников, переведён в разряд начальствующего состава с присвоением специальных званий. В числе его функций – «оказание содействия в трудовом и бытовом устройстве лицам, освободившимся из мест лишения свободы».
1983. На инспекции исправительных работ возложены дополнительные функции: контроль за поведением условно осужденных с испытательным сроком и т.д.
1997. Инспекции исправительных работ переименованы в уголовно-исполнительные.
1999. Уголовно-исполнительные инспекции переданы из МВД в уголовно-исполнительную систему Минюста РФ.
2011. Реорганизация межрайонных уголовно-исполнительных инспекций: в каждом регионе России образовано ФКУ (федеральное казённое учреждение) «Уголовно-исполнительная инспекция» с подчинёнными ему филиалами.
Лицом к тому, кто преступил закон и остаётся на свободе
У жительницы Вахрушей Валентины Пономарёвой профессиональный праздник и собственный День рождения наступают в мае – с интервалом всего лишь в пару дней.
Инспекцией исправительных работ (в составе слободской милиции) Валентина Васильевна руководила с конца 1970-х до 1992 года. В её воспоминаниях о службе немало ярких эпизодов, забавных или печальных, которые выглядят словно главы ещё не написанной книги.
Здесь для примера мы договорились разместить этот эпизод, названный
Последние недели «вечного сидельца»
Геннадий [имя изменено] освободился из заключения и пришёл вставать на учёт, когда ему было уже за 60. Помню особенный – землистый цвет его лица и жуткий кашель (открытая форма туберкулёза). А ещё этот узнаваемый запах тюремной камеры, который за годы пребывания въедается в тело человека. В ходе общения Геннадий сказал:
– Если сложить все мои приговоры, выйдет как раз мой возраст – 60 с гаком. Впервые я оказался в неволе, когда 11-летним детдомовцем за кражу угодил в спецшколу. А дальше «клубок» из преступлений, судов и приговоров вился уже как-то сам собой. Так вышло, что на свободе от освобождения до ареста я редко хаживал дольше месяца: не имея привычки к вольной жизни, за считанные дни успевал ввязаться в очередную историю – и получить новый приговор (за хулиганство, бродяжничество и т.п.).
Но как даже при такой биографии сумма приговоров могла совпасть с возрастом человека? Конечно, никакой мистики здесь нет: в его биографии заключённого поначалу были и УДО (условно-досрочное освобождение), и сокращение срока в связи с амнистией.
Как у большинства людей с подобной судьбой, у Геннадия не было семьи и детей. Не было также и какой-либо специальности, которая бы давала хотя бы призрачный шанс на трудоустройство. Все эти детали – из разряда типичных для лиц его круга. Не чем дальше он рассказывал, тем яснее становилось, что передо мной какой-то исключительный, радикальный пример:
– …И так вот, кочуя из одного исправительного учреждения в другое, я дожил до 60-и, не только не проработав ни дня, но даже могу заверить: не было раза, чтобы я сам себе приготовил еду или постирал одежду. Тюрьма – единственное место, которое я могу считать своим домом (не потому, что мне там нравится, но ничего другого-то у меня не было). И теперь, когда из этого дома меня выдворили по состоянию здоровья – я не представляю, куда идти и что делать дальше.
На мой вопрос «Что же вам хотелось бы дальше?» ответ прозвучал совсем короткий:
– В моём состоянии есть только два желания: что-нибудь поесть и где-то лечь…
Перспективы на трудоустройство – ноль. Перспективы прописки в какое-либо жильё – аналогично. Оставался последний вариант, благо он существовал в Слободском: ветхий старинный дом в центральном городском квартале (за магазином «Берёзка»), со сносом которого горисполком осознанно повременил, чтобы использовать его помещения как «маневренный фонд» для земляков с такой вот сложной судьбой. В укладе этого жилища любитель русской классики, наверно, нашёл бы немало параллелей с бытом «Бывших людей» Максима Горького!
Начались неизбежные процедурные хлопоты с оформлением документов, которые бы позволили поместить Геннадия хотя бы уж в интернат для престарелых. В течение это периода я несколько раз заглядывала в его пристанище за «Берёзкой», чтобы вручить что-то из необходимого – полотенце, элементарное постельное бельё или посуду (служебная инструкция к такому содействию не обязывала, но это делалось из обычного человеческого сочувствия). Мой подопечный тихо угасал, не жалуясь и никого не обвиняя – из его угла раздавался только надсадный кашель. Кажется, мы оба одинаково понимали, что начатую гонку с формальностями нам не выиграть, и переселения в интернат ему не дождаться. Так и вышло: в очередной визит я узнала, что прошедшей ночью Геннадий умер ненасильственной смертью от совокупности своих болезней и общей изношенности организма.
Припоминая время от времени его облик и речь, я не раз говорила себе в последующие годы:
– Будь такая возможность и моя воля – вот кого бы я приводила в качестве живой иллюстрации на профилактические встречи с молодёжью. Чтобы молодые люди (конечно, парни в первую очередь) получили хорошую прививку против очарования тюремной романтикой, которую им проповедует определённый «круг доброжелателей».
Валентина Васильевна – не одна на Слободской земле, чей профессиональный праздник наступает 7 мая. Поздравляя вместе с ней всех действующих сотрудников и ветеранов ведомства, мы на правах коллег понимаем, что желать им «лёгких служебных будней» нет причин: не бывают лёгкими эти будни, так крепко связанные с трагическими изломами людских судеб. Но пожелаем того, что выручало ветеранов в прошлые десятилетия: придающей силы веры в лучшие человеческие начала, а также понимания со стороны родных и близких!
Подготовка публикации –
Слободской МФ (межмуниципальный филиал)
ФКУ УИИ УФСИН России по Кировской области