Бывает, что зайдёт речь о героях мирного времени – и первым делом невольно представляешь людей, которые бросились в ледяную воду или в горящий дом на спасение ближнего. Но не только таким бывает героизм посреди мирных будней.
Когда я собиралась на встречу с 94-летней слобожанкой Ольгой Кошкарёвой, меня предупредили:
– Тяжело сейчас Ольге Петровне, из-за всех навалившихся хворей уже который год она не встаёт с постели…
После такого уточнения я входила в указанный дом и думала, что увижу глубоко разочарованного человека, который уже ничему не рад.
А через пару часов я уходила от Ольги Петровны – не поверите – на каком-то подъёме духа. Ведь даже в своём незавидном положении она делает всё, чтобы встретить новый день с улыбкой и провести его с пользой. Разве и это – не героический пример? А кроме этого заряда оптимизма, с нашей встречи я унесла рассказ о непростой биографии моей собеседницы. Здесь его фрагменты опубликованы в газетной редакции.
Мои детство и юность прошли на Костромской земле, где я родилась 14 декабря 1923 года в крестьянской семье. Отец работал председателем колхоза, и по причине своей вечной занятости договорился со школьным учителем (с которым был очень дружен), что будет утром приводить меня в класс – не для учёбы, а чтобы мне быть у кого-то под присмотром в безопасном месте.
Детский ум цепок – сидя на тех уроках, поневоле я запомнила многое из программы, и когда по возрасту пришла записываться в школу, то решение комиссии было:
– В первом классе ей незачем время терять, пускай идёт сразу во второй.
Начальную школу я окончила рядом с домом, а вот школа-восьмилетка находилась в дальней деревне – за десятки километров от нашей. Каждый день туда-обратно уже не набегаешься. Тут и началась моя самостоятельная жизнь – в интернате при школе (домой теперь показывалась только в выходные). В ту пору оценки ставили не цифрами, а словесно: «плохо» – это по-современному двойка, «посредственно» – тройка, «хорошо» – четыре. Лучшая оценка была – «очень хорошо» (как сейчас пятёрка).
В 1939-м году началась советско-финская война, и учителя-мужчины из всех школ нашего района отправились на фронт. Мне как лучшей ученице рекомендовали пройти одномесячные учительские курсы – и вот уже я сама отправилась в один из районов Костромской области учить начальные классы. Помню обновку, сшитую мамой для такого случая – коричневая юбка (из старого детского пальтишка), кофточка из блестящей подкладочной саржи и маленький чёрный шёлковый галстук.
Помнится и такой момент из первых месяцев моего учительства. Учениц как-то спросили:
– Кем вы, девочки, хотите быть?
А они хором:
– Ольгой Петровной!
В 1943-м году меня перевели в другую школу, побольше численностью и поближе к райцентру. Тут и внеурочной нагрузки прибавилось – в порядке общественного поручения меня назначили школьным военруком, а в порядке комсомольского поручения – секретарём комсомольской организации местного колхоза.
Всю войну, как только по весне заканчивалась учёба, молодых сельских учителей до 1 сентября мобилизовывали для работы в колхозе. Всё, на что хватало сил, мы делали наравне с колхозниками – от сенокоса до ручного теребления льна.
Однажды меня вызвали в райком комсомола (говоря современным языком, отдел по работе с молодёжью). И там секретарь райкома партии – это примерно как нынешний глава района – говорит мне:
– Освободился пост секретаря райкома комсомола – она по замужеству уехала жить в другие места. А ты, я вижу, руководитель толковый и могла бы её заменить…
Я первым делом удивилась:
– Вроде моя работа и не на виду у вас… Когда же вы меня заметили?
Секретарь райкома партии улыбается:
– А тебе не запомнился прохожий, который вчера шёл мимо, когда ты вывела ребят на уличный урок физкультуры? Я как услышал твой голос, сразу понял – вот кто прирождённый командир.
– Ещё бы, – говорю, – у меня ведь и фамилия – Воеводина.
Конечно, волей одного человека такие назначения не делались. Дождались мы районной комсомольской конференции, где мою кандидатуру выставили на обсуждение – и при единогласном «за» на три следующих года я стала секретарём Боговаровского РК ВЛКСМ Костромской области. А ведь ещё шла война, когда каждый лоскут и сухарик были на счету. Однако суровые были времена, но не безжалостные. Помню, как однажды после собрания стали расходиться, а секретарь райкома партии задержал меня на выходе и спрашивает один на один:
– Говори-ка, Воеводина, что у тебя стряслось? Обсуждаешь с нами дела, а у самой видно, что своя печаль на душе…
Тут прорвалось всё то, о чём я из скромности месяцы молчала. Вперемешку со слезами выпалила разом:
– Отец на фронте погиб в начале 1942-го, а мама с тремя младшими ребятами дома голодом сидят: младшей Ане шестой год, так от слабости уже встать не может – который день всё лежит молча на своей кроватке в углу… того и гляди, помрёт!
Секретарь райкома сию минуту – к телефону, и первым делом позвонил в больницу, чтобы взяли Аню подлечить да подкормить. Следом слышу, всё ещё сквозь слёзы, как говорит с председателем колхоза, чтобы выделили нам на семью немного фуражной ржи. Спустя столько лет думаю – кабы не его проницательность, сумели бы мы все дожить до победного мая 1945-го?
Слобожанкой я стала в 1949-м году – вышла замуж и переехала к месту работы мужа. Работала учителем в двух школах (№ 2 и № 13), а в августе 1956-го и возглавила 13-ю школу, которой руководила до самого выхода на пенсию – до весны 1979-го.
Мой первый приказ по школе был – запрет выгонять детей из класса за провинности. И на собраниях напоминала:
– Увижу хоть одного ученика во время урока в коридоре – будет самый строгий спрос. Ничего полезного нет в такой педагогике! Если ребёнок чего-то не понял, и даже если крепко провинился – первым учительским аргументом должно быть умное слово, а не «Выйди вон!»
Наша 13-я школа считалась одной из крупных начальных школ области: 18 классов, до 800 учащихся, наполняемость класса – 44-45 человек.
Конечно, к основной директорской работе добавилась разнообразная сопутствующая нагрузка: членство в совете ГорОНО (городской отдел народного образования), участие в инспектировании школ, руководство кустовым методическим объединением учителей начальных классов… Регулярно в эти годы я публиковалась в печати, и не только в местной. Моя статья «Группа продлённого дня» есть в центральном журнале «Начальная школа» (№ 7 за 1973 год).
Уже выйдя на пенсию, я ещё порядочно лет работала по приглашению завкома (заводского комитета) фанерного комбината «Красный якорь». Например, 13 летних сезонов подряд по три смены была сестрой-хозяйкой в пионерском лагере «Зелёный бор».
В числе моих наград – медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и значок «Отличник народного просвещения СССР» (полученный, как сейчас помню, 30 января 1970 года – в числе первых трёх педагогов из нашей области).
Пока здоровье позволяло выходить на прогулки, какая была отрада, что подойдёт бывший ученик или просто давний знакомый, скажет спасибо за какой-нибудь случай из прошлого. После такого разговора душа на подъёме: не зря всё-таки прожита жизнь!
Однако новый век принёс мне череду испытаний. После всех перенесённых недугов уже четыре года как я инвалид I группы и не могу встать с постели без посторонней помощи. Моё утешение сегодня – шесть внуков и девять правнуков. Да и в нынешнем лежачем положении делаю всё возможное, чтобы разнообразить свой день – вот с утра, когда глаза получше видят, поразгадывала судоку. А бывает, что ночью, когда сон не приходит – сама себе читаю стихи по памяти.
Бывает, кто-то из гостей спросит: «Ольга Петровна, ты знаешь жизнь, так скажи совет молодым – как не наделать глупостей и не испортить свою судьбу?» Но нет у меня такого совета, чтобы вдруг сделать чью-то жизнь легче лёгкого. У каждого бывают и неудачи, и минуты отчаяния… Только поверьте мне, много видавшему человеку, что тяга к знаниям, любовь к труду и чувство справедливости – лучшее подспорье на жизненном пути. С ними любое испытание даётся всё-таки легче.
Подготовка публикации – Наталья Лихачёва,
Центр патриотического воспитания им. Булатова
Владислав Никонов, «Скат-Инфо Плюс»