Анна Алексеевна Князева родом из Шестаковской округи, а в Слободской 71 год назад приплыла на плоту…
Сегодня она – одна из старейших жительниц города Слободского: в последний день ушедшей осени отметила свой 100-летний юбилей.
Многое в судьбе Анны Алексеевны типично для поколения её сверстниц, которых война застигла в лучшую молодую пору их жизни. Но есть тут и свои неповторимые страницы.
Здесь вниманию читателя предложены выдержки из воспоминаний А. Князевой, записанных незадолго до юбилея (публикуются в газетной редакции):
– Моя малая родина – деревня Феклистовцы, что была в 5-и километрах к северо-западу от Шестаково. Со старых времён она известна под несколькими названиями. «Починок Софроновский», «пустошь Софрона Гущина» – если встретите в документах такое поселение, то знайте, что и это всё про наши Феклистовцы.
– У своих родителей я была одна из шести детей, и всех моих школьных наук было – два класса Шестаковской начальной школы. Дальше начались колхозные будни. Сначала работа попроще – сенокос, да прополка, да и всякий полевой обиход. Потом, после шестимесячных животноводческих курсов, я пришла на ферму.
– В предвоенном 1940-м вся наша семья (прямо вместе с домом) перебралась в деревню Титихинцы – поближе к центру сельсовета. Не по своей прихоти, а из-за первой волны «укрупнения»: колхозы соединяли, делая из нескольких маленьких один побольше. Опустевшие малые деревеньки определяли под снос, а у кого дом был новый да крепкий – волоком на полозьях его перетаскивали за километры на новое место (обычной на конной тяге).
– Многие судьбы покорёжила война, и для меня не сделала исключение. Моё короткое первое замужество было за Николаем Васильевичем Бабайловым – в мае 1941 года мы сошлись, а в середине августа Колю призвали на фронт. У кого-то фронтовая дорожка была недолгой, а Коля на свою и ступить не успел: ещё на подъезде к передовой эшелон с новобранцами, где он ехал, разбомбила вражеская авиация.
– Став 22-летней вдовой, я попрощалась с семьёй мужа и отправилась искать работу в Шестаково. Сначала работала в столовой, но потом пошёл поток эвакуированных из блокадного Ленинграда. По линии руководства вышла такая установка, чтобы работу поспокойней освободить для ленинградцев – им за эти месяцы и так уж выпало страданий без меры. Тогда, оставив столовую, я перешла работать на склад Райпотребсоюза.
– Жизнь не остановишь: ещё продолжалась война, когда меня снова позвали замуж. На этот раз – Иван Дмитриевич Князев, с которым я была немного на знакомстве с довоенной поры. Фронтовая судьба так распорядилась, что он отвоевался в первую же зиму: держал оборону в тихвинских болотах, защищая Ленинград, и там от обморожения потерял пальцы на ноге. Из-за этого увечья его комиссовали, и Иван вернулся к родителям – в деревню Кривали, что между Шестаково и Пушкарями.
– Рýки Ивана война пощадила, и без работы он не сидел – стал кузнечить в соседней с Кривалями деревне Петухи. В доме его родителей в Кривалях мы и начали свою совместную жизнь, здесь в 1943-м родился наш первенец Лёня.
Феклистовцы, Кривали, Петухи… сейчас от них остались только отметки на карте – «бывший населённый пункт». А на моей памяти по всей округе кипела жизнь, и с раннего утра каждый, от старика до ребёнка, был при деле. Думал ли кто, что за несколько десятков лет здесь всё опустеет?
– Как судьба привела меня из деревни в Слободской? По воле свёкра, да по Вятке-реке. У Ивана (моего мужа) был старший брат Николай, который в самом конце 30-х поставил в Слободском дом, разделённый на две половины – одна для себя, а в другую ему мечталось перевезти родителей.
Но грянула война, и стало не до переездов, – а после Победы и вовсе Николай уехал жить в Киров. Вот и говорит свёкор нам с Иваном: продавать тот дом не будем – лучше вы заезжайте да живите…
– Память крепко сохранила дату – 5 октября 1947 года, воскресенье. В этот день, погрузившись на бревенчатый плот, мы с Иваном и 4-летним Лёней по малому притоку отплыли от Кривалей, чтобы выйти в Вятку и по ней сплавиться вниз по течению до Слободского.
С собой везли фабричный комод, да самодельный шкаф (Иван собрал своими руками), да совсем немного утвари – три ложки, кастрюлю, хозяйственное ведро…
Шкаф для сохранности был положен плашмя, и в нём мы устроили Лёню. Рядом сложили штабелем стройматериал, какой могли увезти, – ведь слободской дом ещё стоял недостроенный, без сеней и двора.
– Если мерить по прямой на карте – от Кривалей до Слободского 19 км. А по речным изгибам, наверное, побольше 30-и выходит. Так что наше путешествие растянулось на два дня. В первый вечер мы пристали на ночёвку к пустынному пологому берегу, и уже 6-го октября причалили к новому берегу нашей жизни – слободской Собачьей горке (между пивзаводом и улицей Береговой), где находилась речная пристань.
– Городская окраина – и сегодня та же деревня, а что уж говорить про послевоенные годы. Немного освоившись, да отстроив двор, мы и здесь повернули жизнь на деревенский лад – купили тёлочку, завели поросят, поставили курятник … Где-то в другой местности ещё бы, может, посомневались: стоит ли возиться со скотом? Но живя на Демьянке, как говорят, сомневаться было грех. Ведь под рукой круглый год был почти что дармовой откормочный продукт – барда, которую на спиртзаводе отдавали за копейки.
– Дела рабочие, дела семейные – всё шло одно при другом на нашей рабочей окраине. Иван работал на фанерном заводе (в ту пору «Красный якорь» звался именно заводом). Я до поры сидела дома на хозяйстве со вторым сыном Вовой – он родился в декабре 1949-го, и забирать нас из роддома, как сейчас помню, приехала на лошади дальняя родственница, тётя Августа. Никакая копейка не была лишней в семейном бюджете, и для его пополнения я брала заказы от соседей – вязала и шила, что потребуется.
– В 1958-м я тоже, вслед за Иваном, пришла работать на «Красный якорь» – контролёром в мебельный цех. Нашей дочери Тане шёл четвёртый годик в ту пору, и мне случалось брать её с собой на работу (сейчас, наверное, такое недопустимо, но тогда на это смотрели проще). Иной раз, набегавшись по цеху, наигравшись с опилышами и стружками, Таня здесь и засыпала, прикорнув в каком-нибудь закутке.
– В 1962-м наш мебельный цех расформировали. Тогда я пошла новой дорогой – на следующие 10 лет стала работником торговли. Потихоньку освоила все тонкости – несмотря на свои два класса образования, работала и на современной для тех лет кнопочной кассе.
На «Красный якорь» я ещё вернулась перед пенсией, в начале 70-х: два года работала в цехе № 3 контролёром ОТК. И вот уже 45 лет, как вышла на заслуженный отдых; сейчас самóй удивительно представить, что стала пенсионером уже в середине Брежневской эпохи – в далёком 1973 году!
Завершая чтение, от себя мы добавим: «отдыхом» прошедшие 45 лет зовутся официально, а на деле Анна Алексеевна так и осталась неустанной труженицей – помогала растить наследников (сейчас у неё уже шесть внуков и восемь правнуков), вела всё домашнее хозяйство, вечерами вязала и шила, делала заготовки на зиму…
Сейчас, в свои 100 лет, Анна Князева с прежним интересом следит за новостями, читает прессу и смотрит ТВ, а первый вопрос, которым она встречает гостя на пороге – «Чем могу Вам помочь?» Неудивительно, что первым вопросом у её собеседника обычно становится этот: – …Да неужели передо мной женщина, у которой за плечами – целый век?
Подготовка публикации –
Н. Лихачёва, Центр патриотического воспитания
имени Григория Булатова
В. Хардин, «Скат-Инфо Плюс»