Узнать подробнее...

г. Слободской, ул. Володарского, 45

В ту ночь «черёмуха» впервые у граждан вышибла слезу

Конфликт местной молодёжи с узбекским стройотрядом 6 августа 1978 года в городе Слободском, – происшествие, годовщина которого по понятным причинам не отмечается у нас на официальных уровнях.

Однако этот инцидент – в числе событий прошлого, которые несут свои уроки будущим поколениям. Потому его замалчивание кажется как минимум бесполезным.

Об этом нынче я говорил с Евгением Хариным – 64-летним жителем Слободского, который тогда (в возрасте 24-х лет) стал очевидцем и частично участником нашумевших событий.

Евгений Харин
– Так выглядел я сам в конце 70-х, – говорит Евгений Анатольевич.
– Пожалуй, при желании и меня могли принять за гостя из южных республик...

В 2002-м его воспоминания вошли в статью Алексея Рублёва «Тайны провинциального города» (опубликована в номере «Скат-Инфо» от 7 августа 2002 года). На моей памяти эта статья стала первой публикацией в СМИ на данную тему.

Думаю, после всех прежних публикаций большинство земляков хотя бы в двух словах представляет канву событий: приезд стройотрядов из Узбекистана (они были задействованы на нескольких местных стройках), растущее недовольство местного населения манерами гостей – и наступившая в августе развязка, которая получила в народе название «Кровавое воскресенье».

В 2005 году Евгений Харин рассказал об этом конфликте в своей автобиографической повести «Звуки времени». А в начале уходящего лета – разместил в интернете отдельный материал «Кровавое воскресенье» – в нём дополнительно прокомментированы некоторые нюансы давнего ЧП.

Данная газетная подборка подготовлена (с позволения Евгения Анатольевича) на основе двух упомянутых публикаций. Первая часть – «От танцплощадки до «общаги»…» – детальное описание того, что мой собеседник видел собственными глазами. Во второй части – «14 вопросов «вдогонку» – речь идёт о предыстории, скрытых нюансах и последствиях инцидента 6/08/1978.

Но в первую очередь я приведу здесь таблицу с примерной хронологией событий того воскресного дня (на основе известных источников). Уточню ещё, что Кировская область в те годы жила по времени «Москва +1 час». При этом сама Москва жила по так называемому «декретному времени»: поясное время +1 час. Это имеет значение: сумерки и ночь наступали в августе на два часа позже, чем мы видим сегодня, живя «по московским часам».

17.00–18.00.
Стычка у стадиона.

Небольшая группа воспитанников слободской секции бокса (около 6 человек) только что приехала со сборов и выходит со стадиона «Труд». Навстречу им попадаются девушки, которые на бегу эмоционально жалуются на приставания приезжих – студентов узбекского стройотряда. Неподалёку оказываются 13 упомянутых стройотрядовцев – во главе со своим руководителем (доцентом Турдыевым). Несмотря на 2-кратное численное превосходство гостей, слобожане вмешались в происходящее – и одержали верх (12 приезжих были побиты, ещё одному удалось сбежать).

19.00–20.00.
Ответная атака гостей на местное население.

Турдыев с избитыми соратниками вернулся в общежитие. В негодовании поднялся уже весь размещённый здесь Самаркандский стройотряд (70-80 человек).

На улицу Советскую они вышли строем, с кинжалами и кольями в руках – избивая всех прохожих, которые попадались под руку... Около фанерного комбината слобожанин Р. получил тяжелое ножевое ранение... Около ДК им. Горького были разбиты стёкла милицейской «копейки» (ВАЗ-2101), а в городском парке – раскидана музыкальная аппаратура. Из самих музыкантов, которые в те минуты готовились к выступлению, только один «попал под раздачу». Остальные ускользнули от расправы, прыгнув под берег.

По некоторым свидетельствам, отдельные горячие головы из числа приезжих прошли и дальше по улице Советской – до стадиона и центральных городских кварталов.

Выплеснув таким страшным образом свою обиду, стройотрядовцы вернулись к себе в общежитие (при заводе железобетонных изделий) – и там «заняли оборону».

20.30–21.00.
Слободская молодёжь пошла от горсада в сторону общежития (этот и последующие этапы противостояния подробно освещены ниже – в рассказе и комментариях Евгения Харина).

21.15–21.30.
Толпа на пустыре и на подходах к «БАМу».

21.30.
Появились первые парни у входа в общежитие.

22.00–22.30.
Попытки штурма и обстрел здания камнями.

22.30–23.30.
Наступила темнота, начались столкновения с милицией.

23.30.
Подошла колонна из Кирова. Солдаты ВВ окружили толпу молодёжи и общежитие двумя отдельными цепями.

24.00.
Началась эвакуация стройотряда, обыски и задержания.

От танцплощадки до «общаги» –
всё то, что увидено своими глазами

В то памятное воскресенье я пришёл на танцы в горсад один, было ещё совсем светло. У входа небольшая толпа молодёжи что-то оживлённо обсуждала. Тон задавал возбуждённый парень – один из музыкантов. Из разговоров я узнал, что группа узбеков напала на слобожан – якобы резали всех, кто подвернётся (включая и музыкантов, которые готовились к выступлению в горсаду). Говорили о десятках окровавленных пострадавших, доставленных в больницу.

Любопытно отметить, что здесь же по ходу обсуждения присутствовал «местный» узбек (то есть уже проживший в Слободском определённое время). И на него гнев никак не распространялся: «Не трогайте, он наш!» Этот местный узбек был из тех немногих десятков парней, которых в наш район привезли несколькими годами раньше – чтобы пополнить рабочей силой окрестные колхозы, из которых начался массовый отток людей в городá.

Кто-то бросил клич пойти и отомстить нападавшим. Было известно, что они размещены в общежитии на городской окраине. Однако где это общежитие находится (при заводе железобетонных изделий) – знали немногие.

Тем не менее, быстрым шагом колонна двинулась по тротуару вниз – в южную часть города. В голове колонны парни выстроились по пять человек в ряд, и в первых двух рядах – сцепились между собой в локтях.

Две машины милиции обогнали нас и попытались перекрыть улицу чуть ниже ДК им. Горького. Но сотрудников оказалось мало, и люди стали просачиваться сквозь редкий заслон (даже несмотря на пущенный газ). Когда неэффективность заслона стала очевидной, милиционеры попрыгали в свои машины и поехали вслед за прорвавшимися.

На Заводской улице (ведёт от Советской к проходной «Белки») самые отчаянные ребята стали вооружаться. Для этого вмиг была разобрана ограда попавшегося на пути забора (при этом его хозяин ещё и подбадривал: «Ребята, врежьте им как следует!»)

Толпа собралась на пустыре перед железнодорожной веткой, которая заходила на фанерный комбинат. Вскоре на эту ветку пришёл и встал состав, перегородив нам путь к заводу. (Как говорят современные телевизионные обозреватели: «Совпадение? Не думаю»). Сюда же подъехали две пожарные машины. Кто-то из милиционеров кричал в мегафон. Тем временем объявился проводник, знавший путь отсюда к общежитию завода ЖБИ. За ним молодёжь цепочкой побежала «собачьими тропами» через завалы бетонного производства (для этого первым делом пришлось пролезть под вагонами).

По пути нам встретился ещё один отчаянный милиционер (уже без фуражки). Он пытался остановить нас в узком проходе – но схватился с одним из бегущих парней и сразу затерялся где-то позади, в клубах пыли.

У закрытых дверей общежития мы (первые ряды «мстителей») оказались на закате – в окнах отражалось заходящее солнце. После нескольких ударов из дверей высунулся испуганный комендант (местный житель). Стал уговаривать: «Не ходите внутрь! Они там все с ножами, а свет отключен…»

Эта острастка привела к минутному замешательству  – и его как раз хватило, чтобы подоспевшая милиция (уже с пополнением) начала оттеснять нас от входа. Однако прибывала и толпа негодующей молодёжи. У некоторых парней в руках были палки и камни (ножей и другого холодного оружия я не видел ни у кого).

В начинавшихся сумерках приехал начальник РОВД Розуван. Стал убеждать в рупор: «Не устраивайте массовые беспорядки!» Это только раззадорило бунтарей, и в него полетели камни.

Также камни и обломки кирпича систематически летели в окна общежития (после недавнего строительства вокруг валялось предостаточно таких обломков). Вскоре не осталось ни одного целого стекла, включая и противоположную сторону здания (я специально сходил посмотреть). К народу вывели плачущую женщину: «На первых этажах живут русские, зачем вы пугаете наших детей?!»

Несколько узбеков сверху кричали что-то в ответ, грозили кулаками и тоже чем-то швырялись в толпу у входа. Света не было во всём здании. Теперь, с выбитыми стёклами, они приобрело совсем нежилой вид.

Вслед за милицейским транспортом подъехал ещё какой-то (включая две пожарные машины).

Той порой милиция при содействии активистов в штатском (в количестве до 100 человек) упрочила свои позиции: вместе с упомянутой пожарной техникой они выстроились вдоль фасада общежития сплошной цепью – теперь недовольная молодёжь была отрезана от входа в здание.

Самая активная часть нашей толпы (человек 200) раза три с криками «Ура!» пошла было приступом на милицейскую цепь. Однако на открытую схватку никто не решился (может, сумерки были для этого ещё недостаточно плотными?) Зато гул нашего негодования нарастал.

Но бóльшая часть пришедших (около 800 человек) в этот период дистанцировалась от активных действий. Они отступили немного в сторону и превратились в заинтересованных наблюдателей.

Ближе к 22 часам темнота сгустилась (и свет автомобильных фар только подчёркивал её). По-видимому, это и «раскачало» 200 активных участников для их последнего отчаянного манёвра.

В одном подъехавшем «уазике» сидел тогдашний спецназ в касках (с дубинками и, наверное, другими спецсредствами). В 23-м часу самые смелые парни подошли к машине вплотную. Стали интересоваться: «Мужики, чё вы там сидите?» Те молчали. Тогда машину шутя раскачали, и она опрокинулась набок. «Спецназ» повыскакивал, завязалась драка. Вперёд выпустили милицейскую овчарку на длинном поводке, – кой-кому она порвала новенькие джинсы. (Которые в ту пору стоили 200 рублей. Это был размер одной хорошей зарплаты – примерно как 20 тысяч рублей сегодня).

В ответ полетел град камней, теперь уже почти в упор. Один из милиционеров – видимо, чувствительно получивший по голове – в ярости кинулся в толпу рядом со мной в тщетной попытке выцепить из неё своего (скорее всего, воображаемого) обидчика. Его тут же начали дубасить кулаками. После этого прозвучали выстрелы в воздух, а под ноги посыпались шашки с хвостами едкого дыма – слезоточивый газ «Черёмуха». Для меня он не был новинкой – свою «срочку» в первой половине 70-х я служил во Внутренних войсках, где изучаются подобные вещества. Однако существует мнение (высказано в публикации 2002 года), что именно в слободском инциденте 6/08/1978 «Черёмуха» впервые была опробована в реальных оперативных условиях.

Пытаясь откинуть обратно одну дымящуюся «картофелину», кто-то из парней обжёг ладонь. Ветер нёс угар на толпу – и люди начали отступать на пустырь.

«Черёмухи» и мне досталось. Я спросил себя, не пора ли покидать опасное место. Стало видно, что милиция уже перехватила инициативу – и теперь пытается выдернуть из массовки отдельных заметных парней. Вдобавок ещё в светлых сумерках я заметил на себе липкий взгляд незнакомого типа из наших же рядов. Я всерьёз задумался – не было ли в нашей колонне «сексотов» (сокращение от «секретный сотрудник» – термин правоохранительной сферы советских десятилетий). Говоря проще – в колонну под видом «своего» мог специально затесаться осведомитель, действующий по заданию милиции или КГБ. Либо – другой вариант – комсомольский активист, решивший поиграть в шпиона по собственной инициативе.

А у меня незадолго до того был привод к местному уполномоченному КГБ. Он застал нас с другом на Советской, – мы шли с радиоприёмником, из которого «Голос Америки» вещал про советских инакомыслящих. В своём кабинете уполномоченный больше часа выяснял наши умонастроения и взял на заметку.

– Попадись я ему на глаза среди задержанных – стану верным кандидатом в «зачинщики», – так я рассуждал, отходя от центра конфликта.

Отойдя от схватки шагов на сто, я ещё некоторое время наблюдал развитие событий. Толпа из оставшихся человек двухсот едва различалась в дыму, её поливали из брандспойтов пожарных машин. На подножке стоял штатский и рукой указывал, куда направлять струю – метили в заводил.

Когда мы с другом покинули место событий и вышли на Советскую, нам навстречу попалась колонна техники – по-видимому, подмога силовикам из Кирова. Передняя машина остановилась. Из неё высунулся человек и спросил прохожего впереди нас: «Где тут бетонный?» Получив ориентир, колонна медленно двинулась дальше. Кроме милицейских машин и автозаков, здесь были крытые брезентом грузовики с солдатами внутренних войск.

Как я узнал впоследствии, при помощи солдат оставшиеся на пустыре были окружены, их продержали на месте до утра и обыскали; несколько десятков парней отправили в милицию (их отпустили примерно через три дня). Что касается узбеков, их в ту ночь оперативно вывезли из города и района – всех подчистую.

Парней, затеявших драку с узбеками, осудили на несколько лет по нелепой статье – «расовая дискриминация». Аналогично поступили и с узбеками из строй-отряда. Суд был закрытый, с участием КГБ. В перерывах заседаний группу узбеков водили на обед в столовую в центре города (под усиленной охраной, – иначе сложно представить, как бы поступило с ними местное население).

14 вопросов «вдогонку»

По прошествии четырёх десятков лет вопросы на уточнение и сегодня поступают Евгению Харину – от журналистов, историков и просто от заинтересованных земляков. Здесь я собрал самые, на мой взгляд, принципиальные – и привожу их вместе с ответами Евгения Анатольевича (публикуются в газетной редакции).

– Насколько правдоподобна гипотеза, что приезд студентов из Самарканда в наш край был лишь «пилотным проектом» (в рамках большой государственной стратегии по переселению рабочей силы на малолюдный российский север)?

– Сегодня растёт уже несколько поколений, не знающих реальной жизни в СССР (истории ностальгирующих пенсионеров бывают далеки от объективности). Этим новым поколениям я попробую вкратце объяснить, насколько глубоко уходят предпосылки «инцидента 6/08/1978».

Из-за очень существенной разницы в заработках и уровне жизни, 70-е стали периодом мощного оттока деревенских жителей в городá. В результате колхозы настолько оскудели рабочей силой, что пришлось вводить (насколько я понимаю, вынужденно) систему «шефства». В её рамках крупные городские предприятия каждый год на несколько недель отправляли часть своих работников в подшефные колхозы  – потрудиться на сенокосе, уборке урожая, ремонте техники и т.д. Насколько это был умный управленческий ход – решайте сами.

Другим способом насытить колхозы кадрами стал завоз в слободские хозяйства ряда семей из Узбекистана (ещё за несколько лет до инцидента 6/08/1978). Часть этих узбеков вполне освоилась в новой местности – работали наряду с коренными жителями, переженились на местных и т.д.

В 70-х годах проблемы, сходные с колхозными (катастрофическая нехватка рабочих рук) – начались уже на городских «стройках социализма». На этот раз – из-за того, что в городских реалиях той поры всегда можно было найти необременительную работу за 100 рублей в месяц. И многим такой вариант нравился больше, чем вкалывание на стройке за 150-200 рублей.

Латая эту кадровую прореху, наши руководители не стали изобретать велосипед. Одним из способов стал летний сезонный труд студентов (в то время – категория полуподневольная, в чём-то сходная с солдатами). Это могли быть как местные комсомольцы, так и молодёжь с далёких окраин Советского Союза. Именно так летом 1978 года на строительстве завода железобетонных изделий в Слободском оказался узбекский стройотряд «Ферганá» (студенты Самаркандского университета). В заводском общежитии их поселили вместе с вятским отрядом «Корчагинец 78».

Тот факт, что вместе с ними в Кировскую область приезжал представитель ЦК (центрального комитета) компартии Узбекистана – говорит об очень серьёзном статусе начинания. Едва ли чиновник такого ранга мог быть командирован за тысячи километров, чтобы курировать размещение всего лишь двух-трёх сотен земляков. Его присутствие намекает, что у партийных органов имелся дальнейший (и далеко идущий) план развития начатой практики. Кто знает, насколько бы она развилась, если бы в 1978-м Слободской не дал отпор?

(Я говорю про «две-три сотни», т.к. помимо «Ферганы» в том сезоне ещё как минимум два стройотряда из Узбекистана приехали в Слободской, – помню, что один из них размещался в районе Светлиц).

– Выходит, не будь этих экспериментов по привозу работников с далёкого юга – не было бы и инцидента 6/08/1978 в Слободском?

– Я не исключаю, что разыгравшийся печальный сценарий повторился бы со студентами из другого региона, даже российского – если бы они начали вести себя так же обособленно и вызывающе, как это делали гости из Самарканда.

Продолжая мысль из первого ответа, я настоятельно рекомендую не брать на веру лубочное кино или книги, которые рассказывают об исключительной безопасности на советских улицах. На самом деле, в буднях вятской провинции 1970-х хватало жестокости. Драки на танцах случались почти каждый вечер. Порой они вспыхивали без весомых причин – просто считавшие себя «хозяевами площадки» задирали того, кто им не понравился. Побитого частенько оттаскивали за ограду танцплощадки в крови.

Периодически пролистываю районные газеты в библиотеке. В 1960-е и 1970-е через номер-два разделы криминальной хроники выглядят как сводки с фронтов: пьянки, драки молодёжи, кражи, угоны транспорта… Время от времени в городах и районах Кировской области случались массовые драки после футбольных или хоккейных матчей (а также «гоны» солдатиков расположенных рядом воинских частей, групп молдаван, цыган и граждан из других союзных республик).

– Получается, что ЧП, о котором мы говорим, могло и не иметь националистической подоплёки? (Просто конфликт местных с неместными).

– На правах представителя того поколения могу сказать: в своём большинстве мы не имели ничего против естественных взаимоотношений разных народов (торговля и сотрудничество, поездки друг к другу в гости, смешанные браки по любви и т.д.).

Но здесь, в начавшейся эпопее с привозными стройотрядами, мы увидели назревающую угрозу искусственного смешения народов – что-то наподобие поворота вспять сибирских рек (а такой проект всерьёз обсуждался в последние советские годы).

Вот этому назревающему переустройству жизни слобожане и сказали своё жёсткое «нет» в августе 1978-го. А поскольку решения такого уровня принимались на уровне КПСС (советской компартии) – то и наше выступление стало в первую очередь антипартийным.

Думаю, в немалой степени мою логику подтверждает тот факт, что и в последующие десятилетия в Слободской приезжали (и оседали здесь) выходцы из разных южных республик и государств. Приняв местные нормы поведения, они благополучно вписались в нашу реальность.

– Какие последствия 6/08/1978 ощутили лично Вы и Ваши друзья?

– Штат милиции в городе был заметно увеличен (по некоторым свидетельствам, его удвоили – до 500 человек). Рвение милиционеров также возросло. Например, стали поджидать и разгонять толпу молодёжи, когда она выходила из горсада после танцев на проезжую часть улицы Советской.

(Ранее такие выходы никого особо не беспокоили: в 1970-е ночной трафик на главной улице города был чисто символическим – едва ли десяток машин за целый час). Отдельных парней из разгоняемой толпы иногда хватали и везли в отдел милиции, где выписывали штраф в 1 рубль за нарушение правил дорожного движения – за упомянутый выход на проезжую часть.

Ещё показательный штрих. Спустя какой-то период мой приятель Г. услышал в автобусе разговор двух милиционеров. Местный поучал новенького: «Не смотри, что город тихий, в 78-м здесь были массовые беспорядки».

– Как думаете – тогда (6 августа 1978 года) был вариант, что милиция и слободские «бунтовщики» на каком-то этапе конфликта окажутся заодно?

– Это кажется невероятным по целому ряду причин. Здесь я приведу одну. В ту пору большинство рядового состава милиции набиралось из сельской местности. (Я думаю, это была сознательная политика их руководства, чтобы отсечь связи сотрудников с жителями подведомственной территории). Такая практика усугубляла взаимное недоверие городской молодёжи и молодых правоохранителей.

Значительная часть городских парней имела с милицией личные счёты. (Задержанных подвыпивших ребят частенько избивали, иногда пытались свалить на случайно попавшегося нераскрытые дела. Знакомый мне В.Г. пару раз подвергался такой «обработке»).

Но есть ещё один нюанс. Для руководства слободской милиции (так же, как для горкома партии) весь этот эксперимент с привозной рабсилой – изначально был лишней головной болью. Потому не исключаю, что высшие чины местного РОВД в душе приветствовали такую развязку событий (было ясно, что после вспыхнувшего конфликта стройотрядовцев выселят из нашей округи). Естественно, такие мысли начальство не могло высказать публично прямым текстом…

– В публикациях об этой истории встречается утверждение, что назавтра (понедельник 7 августа) британское радио Би-Би-Си сообщило о разгоревшейся в СССР «гражданской войне», которая началась с массовых беспорядков в городе Слободском. Но не кажется ли Вам вымыслом такая версия?

– В ту пору я систематически слушал в коротковолновом диапазоне иностранные радиостанции, вещавшие на русском языке. И в новостях одной из западных радиостанций (не ручаюсь, что это было упомянутое Би-Би-Си) действительно услышал в тот день короткое сообщение о «межнациональных беспорядках в Слободском Кировской области».

– Какой была обстановка в городе на следующий день после волнений?

– В тот понедельник после работы я попробовал прогуляться через центр. Всё оказалось спокойно – только на Советской патрулировали кировские милицейские машины.

Впрочем, я понимал, что главная работа сейчас идёт за закрытыми дверями, и «с улицы» её не видно (в том числе – происходит запугивание свидетелей, чтобы те не рассказывали лишнего).

– Что вы знаете об участи слобожан, которых правоохранители задержали в ночь противостояния?

– Молодёжь, задержанную у общаги (человек сто) три дня держали в битком набитых камерах районного отдела милиции. Затем отпустили. (Об этом рассказал мне покойный Коля С., спортсмен-конькобежец, дравшийся с боксёрами на равных и получивший отслоение сетчатки).

По словам другого участника событий, суд длился долго именно из-за спора, где судить самаркандцев (узбекские власти настаивали на варианте «судить своих у себя»). Тем не менее, дело в отношении обеих сторон слушалось в Слободском. Сначала судили местных спортсменов – участников дневного инцидента у стадиона. В рамках их уголовных дел узбеки фигурировали как потерпевшие. Затем судили и узбеков.

Приговоры вынесены весной 1979-го: виновными признали и тех и других. Шестеро слобожан-боксёров (участники первой малочисленной стычки) получили сроки от 2,5 до 4 лет. Среди узбеков максимальный срок получил парень, пырнувший ножом слобожанина Р. – 8 лет лишения свободы. Командиру их отряда дали 4 года. Ещё двое узбеков получили примерно такие же сроки. (Напомню, осудили их по статье «расовая дискриминация»).

– С кем-то из участников событий Вы были хорошо знакомы?

– Впоследствии я хорошо знал слобожанина Р. – того самого, что случайно «оказался под раздачей» и получил серьёзное ножевое ранение, просто стоя на остановке возле «Красного якоря». Он работал в торговом флоте и «ходил в загранку», откуда привозил импортные вещи и длинные рубли. Домой он приехал в отпуск:

– …Хотел съездить в центр в кабак. Стою на остановке у фанерного. Вдруг вижу – по улице сверху прёт толпа, и народ от них разбегается. Двое подскочили ко мне, и один (мелкий такой) ткнул ножом в живот. Точно в печень попал. Я согнулся, зажал рукой кровь и как-то доковылял до проходной. Там вызвали скорую. Три месяца провалялся в больнице, приезжал потом на суд…

Недалеко от меня жил Толя Н. – крепкий парень, сын фронтовика с пятью орденами. Про него говорили, что он отсидел 4 года за драку с узбеками. По-видимому, и он был в числе боксёров у стадиона.

Примерно через год я разговорился на танцах с одним чернявым пареньком. Он оказался узбеком и поведал мне:

– Я тут у вас жил год назад – не в городе, а в районе. Вдруг нас в 4 утра будят, всех на автобус сажают и увозят… Потом только мы узнали, что вот из-за этих беспорядков.

Видимо, увезли его недалеко – во всяком случае, этот парень снова оказался в Слободском.

– Примерное количество слободской молодёжи, которая участвовала в событиях от момента организации «колонн» до ночной осады  общежития?

– Всего – около тысячи молодых людей возраста от 16 до 26 лет. Прежде всего – пришедшие на танцы в городском саду. (В их числе много девушек).

– По справке Википедии, в конце 70-х общее население Слободского превышало 36 тысяч человек (причём это без Первомайского, который был тогда отдельным населённым пунктом). Но даже с поправкой на такую численность жителей – мне с ходу не верится, что в одно время и в одном месте смогли собраться 1000 молодых людей.

– Учтите, что мы были поколением советского послевоенного «бэби-бума» (всплеска рождаемости). Процент молодёжи в городе был тогда ощутимо выше, чем сегодня.

– О последствиях двух предварительных стычек (после которых слобожане пошли к общежитию) нет уверенных и однозначных свидетельств. На Ваш взгляд, сколько человек там пострадало у обеих сторон? И какой была тяжесть травм?

– Сначала – 12 узбеков, побитых местными боксёрами. Думаю, в самом худшем случае это сломанная челюсть, сотрясение мозга, ушибы и переломы костей.

О количестве раненых слобожан судить сложно. В последующие годы по работе я часто посещал медучреждения, был неплохо знаком с некоторыми сотрудниками – но разговоры на эту тему не поддерживал никто.

Поскольку такая молчаливость для ряда медработников была совершенно нетипичной, я пришёл к выводу, что после инцидента 6/08/1978 медперсонал запугали карами за «разглашение». На основе всей информации, которой я располагаю в настоящий момент – могу предположить, что среди слобожан было примерно два-три десятка побитых и порезанных. (Причём серьёзное ножевое ранение было у одного – упомянутого выше Р.).

– Каким был средний возраст, социальный состав и уровень образования участников выступлений?

– Неженатая городская молодёжь – в основном рабочие после армии. Была и молодёжь доармейского возраста, но совсем уж маленьких подростков я там не видел. В августе домой на каникулы приезжали иногородние студенты, но их тоже было немного.

– Кажется очень резонной версия, что в какой-то мере «градус негодования» слободской молодёжи был подогрет спиртным (ведь воскресенье, вечер, танцы…) Да и присутствие сотен симпатичных девушек – определённый «катализатор» активности парней.

– В те годы нетрезвый народ подтягивался к танцплощадке уже в темноте – в разгаре мероприятия. А колонна молодёжи, которая в итоге двинулась к заводскому общежитию – формировалась из тех, кто подошёл к самому началу вечера. Выпивших в их рядах я не видел.

Девушки в «марше недовольных», безусловно, были. Поначалу колонна вообще выстроилась смешанная – словно в Первомай. Но в пути произошли предсказуемые рокировки. Парни переместились вперёд, а девушки (да и не слишком смелые юноши) перестроились в «хвост». Вблизи общежития в первых рядах девушек и женщин уже точно не было. Они не участвовали в стычках с милицией и оставались зрителями (с расстояния не менее 50 метров). Однако пущенный слезоточивый газ дошёл и до их рядов.

Спустя все эти годы я убеждён: инцидент 6/08/1978 вызрел не одномоментно, и отнюдь не на уровне «сцепились местные с приезжими из-за девок» (такие версии существуют, но это ничем не оправданное упрощение ситуации). Возмущение слободской молодёжи копилось всё лето при виде гостей, которые предпочитали гулять толпой – и при этом сверкали не только зубами, но и ножами на поясе (по какой-то причине местные кураторы стройотряда решили закрыть глаза на эту практику, для нашей местности немыслимую).

Готовность слободского начальства раз от раза «спускать на тормозах» такого рода вызовы – сама по себе говорит о многом. По-видимому, где-то в вышестоящих инстанциях они получили установку – проявить понимание, не раздувать скандалов из-за пустяка (это подтверждают воспоминания В. Крюковских – в ту пору 1-го секретаря горкома комсомола). Упомянутое открытое ношение холодного оружия списали на «национальные традиции» (к которым, в русле ленинской политики, нужно относиться с уважением). Это ли не подтверждение версии, что приезд первых стройотрядов – был лишь «пилотным проектом» в начале какого-то масштабного начинания?

Думаю, что эта пагубная политика властей и привела к инциденту 6/08/1978. Помню, что в спонтанных переговорах с милицией и начальством (оно тоже стояло в ту ночь перед общежитием) молодёжь требовала не расправы, а справедливого наказания «потерявших берега» стройотрядовцев и их немедленного выселения. В этом смысле протест местных жителей был осознанным и здравым.

Подготовка публикации – Николай Олисов

Четырёхэтажка
Та самая четырёхэтажка с прилегающим пространством, где разыгрались кульминационные эпизоды инцидента 6/08/1978.

P.S. Высшие руководящие эшелоны (государственные, областные) – на то и руководящие, чтобы периодически затевать своей волей ту или иную реформу. Может, и из лучших побуждений – однако простому населению реформы нередко выходят боком. Местный пример недавних лет – включение посёлка Первомайского в состав города (спросите рядового первомайца, много ли благ он получил от этого включения).

В этой же копилке – постоянные «перезагрузки» правил ЖКХ: нате вам Фонд капремонта, нате вам плату за тепло по фактическим показаниям счётчика и т.д. Про повышение пенсионного возраста уже и не говорю здесь (во-первых, пока не повысили, во-вторых, вообще это отдельная тема для разговора).

Спрашивается: хочу ли я прямо с этой страницы обратиться к руководящим эшелонам – чтобы сначала думали, а потом реформировали? Нет, не хочу (что может быть наивней и бесполезней таких обращений?)

Пару слов хочется сказать разве что простому земляку, который, может быть, дочитал до этих строк. Социальные эксперименты, затеянные «в верхах», были и будут. Следующий эксперимент может оказаться совсем непохожим на те, что мы видели ранее. В этой ситуации остаётся только – самому быть умней, смотреть глубже и не терять головы. А какой ещё я могу вам дать совет?