Как всегда, в преддверии Дня Победы 30 апреля Слободской отметил свою особенную дату – годовщину подвига Знаменосца Победы Григория Булатова.
Всё меньше в окрýге жителей, знавших Григория лично, но Центр патриотического воспитания не прекращает собирать их воспоминания, которые могут добавить какой-то штрих к непростой биографии Булатова.
Здесь к 76-й годовщине подвига Знаменосца – воспоминания жительницы города Слободского Лидии Николаевны Родыгиной (на фото), которые были записаны 11 лет назад и ранее не публиковались.
К сожалению, сейчас уже и самой Лидии Николаевны нет в живых: весной 2011-го её не стало на 78-м году. Многим землякам старшего поколения она знакома как педагог с 33-летним стажем, работавший в вечерней школе рабочей молодёжи, а впоследствии в школе-интернате.
Та улица в Слободском, которая сейчас называется «академика Бакулева», в прежние годы звалась Поперечной. Там недалеко от фабрики «Белка» стоял деревянный дом на несколько семей, где с начала 1940-х жила и я с родителями. Вот фамилии жильцов, которые были нашими соседями: Северюхины, Харины, Мальцевы, Чулюкины, Усольцевы. Дом имел коммунальное устройство – комнаты у каждой семьи свои, а кухня общая, с большой печью по центру.
В середине 1960-х мне было тридцать лет с небольшим, когда соседи Харины переехали, и в их комнату на первом этаже поселили других жильцов – семейную пару с ребёнком. Это был Григорий Булатов с женой Риммой и дочкой Людой.
Моё первое знакомство с новым соседом получилось «заочным». На дворе стояла слякотная осень, я вернулась с работы и вижу возле крыльца новую железную решётку, положенную к колоде с водой (для мытья сапог). Зайдя домой, первым делом спрашиваю маму:
– Откуда там новая решётка возле колоды?
– Это, представляешь, новый жилец принёс в знак доброго соседства.
Конечно, такой поступок во всём доме вызвал симпатию к Григорию.
Потом уже и лично я увидела и познакомилась с ним. Не раз убеждалась, что это был человек с «золотыми руками». Что бы ни делал по хозяйству, от обустройства подполья до колки дров – всё выходило у него прочно и красиво. Но уже тогда (можно сказать, на наших глазах) характер Григория стал заметно грубеть – наверно, не без влияния выпивки.
Именно в ту пору, когда Григорий Петрович жил в нашем доме, его дважды за различные проступки осуждали к лишению свободы. С его непростой судьбой в моей памяти связаны три загадки, которые уже вряд ли когда-то будут разгаданы из-за давности лет. Здесь я изложу их в хронологическом порядке.
1. Гость из белой «Волги»
Эта история, как мне запомнилось, произошла примерно в год 25-летия Победы – значит, в 1970-м или около того. Уже очень близко к 9 мая в Слободской приехал Герой Советского Союза Василий Шатилов – тот самый военачальник, под чьим командованием весной 1945-го Идрицкая дивизия штурмовала рейхстаг. По принятым тогда правилам, в клубе имени Горького организовали встречу с прославленным гостем.
До того, как начаться встрече, вдруг целое событие в нашем окраинном дворе: подъехала прямо к дому белая «Волга» – сразу видно, что с высоким начальством. Вышел мужчина с военной выправкой и, не дожидаясь вопросов, представился, что он и есть Василий Шатилов. Спросил, на месте ли проживающий здесь Григорий Булатов. «Никак нет», – говорим (Булатов как раз в ту пору находился в Кирово-Чепецке в исправительно-трудовом учреждении, по-простому в колонии).
Тогда Василий Митрофанович взял небольшой чемоданчик и с минимумом слов вручил его мне:
– Как только вернётся – сразу отдавайте Григорию. Там для него всё нужное, чтобы ехать в Москву.
Очень вскоре после отъезда Шатилова приходит другой мужчина, тоже неизвестный мне. Он принёс папку со стопкой бумаг, которую опять же оставил для передачи Григорию. Вручая мне на сохранение эту папку, раскрыл её и показал на низ одного листа, где были слова «написано верно»:
– …скажите ему: вот тут пусть подпишется своей рукой, и папку тоже везёт с собой.
Глянув на раскрытые листы, я увидела ряд фамилий, которые тогда мне ничего не говорили. Только через 30 с лишним лет они ожили в памяти, когда в СМИ стали говорить о признании подвига Булатова. Фамилии эти были: Сорокин, Неустроев, Правоторов.
Через считанные дни Григорий действительно объявился дома. Объяснил, что его освободили досрочно (как мы поняли, при содействии В. Шатилова). Я сразу понесла отдавать чемоданчик и документы. Когда отдавала, то получилось, что снова увидела содержимое папки – с согласия Булатова стала читать вслух тот самый лист, который нужно было подписывать. На листе говорилось о штурме рейхстага, из этого текста мне запомнился такой фрагмент: « …возник вопрос, как просигналить, что мы уже заняли здание. Григорий принёс снизу красную перину, с неё содрали ткань, из этой ткани сделали знамя. Прикрепили его на статую к сбруе коня». Григорий энергично кивнул, сказал «всё правильно» и тут же при мне поставил подпись.
Когда я увидела Григория собранного в дорогу, то просто обомлела: посвежевший, нарядный в костюме и светлой рубашке, да и такой представительный с чемоданом в руке. Видимо, сам он очень воодушевился от ощущения, что в его судьбе назревают перемены.
Но проходят опять немногие дни, и Григорий вернулся, теперь какой-то подавленный. Я с расспросами: «Как столица, нашёл ли фронтовых товарищей?» Он поначалу только рукой отмахивался. Потом неохотно и отрывочно что-то объяснил. По его словам выходило, что на вокзале был снят с поезда и никуда не попал.
2. Роковая оплошность?
Про последнюю пору жизни Булатова запомнились разговоры о причинах, по которым он наложил на себя руки. Свидетелем этих разговоров я оказалась, поскольку на РМЗ (будущий машиностроительный завод) работал мой муж – тогда он руководил на заводе конструкторским бюро. Версия звучала такая, что Григорию по рабочей необходимости доверили какой-то качественный и довольно дорогой инструмент, а потом хватились – инструмента нет, и он не может сказать, куда дел. Неужели из-за этой оплошности так переживал, что решил наложить на себя руки?
3. Три сослуживца
Какой точно был год, не могу сказать за давностью события. Но уже Григория схоронили, а мы ещё не переехали на другое место жительства – значит, в 1974 или 1975 году. В летнюю пору я работала возле дома на огороде, когда увидела трёх незнакомцев, выходящих из нашего дома (видимо, раньше зашли незаметно для меня). Бросилась в глаза роскошная по слободским меркам одежда. Ясно, что приезжие. Стали меня расспрашивать под таким предлогом:
– Мы – друзья Гриши ещё со службы, а после войны наши пути разошлись. Сейчас заглянули к Римме, но видим, что она не в настроении говорить. Может, вы немного расскажете: как он тут жил, чем занимался?
Мне казалось неправильным приукрашивать в такой ситуации. Сказала прямо, что человек был неплохой, но жизнь сложилась как-то путано, и бывало всякое: выпивал, попадал в истории…
Через некоторое время смотрю – эти незнакомцы идут уже с букетом белых роз. Так поняла, что вместе с Риммой они съездили на кладбище – наверно, на могилу Григория. Весь дом после того случая остался с догадками: чего-то больно мудрёные были эти незнакомцы для простых военных.
В середине 1970-х я переехала в другой микрорайон, а в январе 1985-го узнала, что дома моего детства больше нет – сгорел по вине лихого соседа Валентина Усольцева, по кличке «Бирюк».
Сейчас участие Григория в штурме рейхстага – доказанный факт. Выходит, он не выдумывал своего подвига, а проходил до последних дней осмеянный, не дождавшись признания. Подумаешь спустя годы: какой бы тут человек не сломался перед лицом такой несправедливости? Поэтому считаю, что Григория незачем идеализировать, но и судить его мы не имеем права за проступки послевоенных лет. Больше половины жизни он был незаслуженно забытым героем, и этим искупил свою вину сполна.
Подготовка публикации –
Наталья Лихачёва,
Центр патриотического воспитания имени Григория Булатова